Опубликовано в «Литературной России»: https://litrossia.ru/item/postliberalnye-izderzhki/

Пока признанные российские писатели озадачиваются вопросом получения жилплощади, а начинающие — поступлением в Литературный институт им. Горького или на отделение «креативного письма» в ВШЭ, наши западные коллеги настолько деконструируют, как теперь модно говорить, дискурс, что от фундаментальных вопросов перешли к попросту глупым.

Изначально заметка задумывалась в качестве материала развлекательного, поскольку современная классификация писателей, о которой речь пойдёт ниже, показалась мне слишком уж забавной, однако во время сбора данных я встретил настолько неожиданные вещи, что во мне пробудилось благородное чувство задеть самые важные вопросы, касающиеся в том числе и русской литературы.

Без долгих вступлений: одним из самых популярных англоязычных ресурсов сейчас является Reddit, где единомышленники собираются в тематических разделах, с целью задать интересующие их вопросы и поделиться собственным мнением. Сайт удобен тем, что позволяет без особых усилий пощупать пульс необходимого сообщества и даёт превосходную возможность узнать мысли простых людей. К сожалению, аналогичного по охвату ресурса в России нет, поэтому читателю данной заметки следует довериться моему анализу в отношении наших западных коллег и чувственному опыту в том, что касается дел российских.

Западная классификация писателей

По мнению общественности, существует два типа писателей: плоттеры и пантсеры. Первое происходит от английского слова «сюжет» (plot). Второе — от слова «штаны» (pants) и связано с идиомой «летать на сиденье собственных штанов» (to fly by the seat of one’s pants), что мы можем передать как «отдаваться полёту фантазии». Выходит, что плоттеры — структуралисты, те, кто планируют весь сюжет возможного произведения до его написания (Дж. Роулинг, Дж. Гришэм), а пантсеры — писатели, целиком полагающиеся на интуицию (С. Кинг, М. Этвуд).

Большим недостатком для классификации является то, что практически невозможно найти пример успешных плоттеров за исключением двух упомянутых выше авторов. Классиков же, которые бы заранее планировали большую часть произведения, англоязычный интернет не выдаёт вовсе. Эта несостыковка теории и практики решилась очень просто: был выделен разряд плантсеров (plantsers), тех, кто и планирует, и пишет интуитивно. Весьма находчиво!

Уверен, начинающие писатели были бы шокированы, если бы ознакомились с биографией некоторых наших соотечественников. Приведём здесь для примера два пассажа, имеющих отношение к Антону Павловичу Чехову:

Что сперва кажется практически анекдотическим описанием романтической жизни женщины, [на самом деле] является устройством по передаче фактов, выстроенных с почти математической точностью, высокоорганизованным рисунком, состоящим из сходств и различий, нитью проходящих через четыре истории романтических отношений [героини].
—George Saunders. A Swim in a Pond in the Rain. Анализ рассказа Чехова «Душечка». Перевод отрывка мой.

— Знаете, как я пишу свои маленькие рассказы?.. Вот. — Он оглянул стол, взял в руки первую попавшуюся на глаза вещь, — это оказалась пепельница, — поставил её передо мною и сказал: — Хотите, — завтра будет рассказ… Заглавие «Пепельница».
—В. Г. Короленко. Цит. по: Г. Бердников. Серия ЖЗЛ: Чехов

Получается, что для написания математически выверенного, «плоттерского», рассказа (не романа!) сиюминутное «пантсерское» вдохновение может играть намного большую роль, чем самоидентификация писателя с каким-либо эфемерным типажом.

Всё бы ничего, у нас есть много плохих классификаций, ещё больше нестройных теорий, удивляться здесь совершенно нечему, однако пользователи портала Reddit умудряются просить помощи в определении своего писательского типажа. Грубо говоря, вместо того чтобы выплёскивать собственные идеи на бумагу, начинающие писатели пытаются познать себя и спрашивают других (на основании каких-либо личных данных), к какому типажу авторов — «штанишникам» или «сюжетникам» — они относятся.

Проблемы поколения

Почему это столь важно? Одно лишь наличие подобных вопросов обнажает ключевую болезнь нашего поколения, кроющуюся в том, что мы постепенно перестаём воспринимать суть вещей и крутимся вокруг проблемы, более того, генерируем и усваиваем бесконечные классификации, теории, вопросы, «необходимые» подробности, чтобы уж наверняка не прекращать это вращение по орбите. Так действительность заменяется кажущимся. В случае с литературой классическое уравнение «быть писателем — значит писать» приобретает также необходимость самоопределения на литературном спектре и прочие мелкие препоны, которые могут возникнуть на пути к произведению, что проявляется в форме тотальной неуверенности.

В качестве пояснения приведём перевод-пересказ некоторых вопросов, собранных всего за несколько дней: «если герой будет совершать нарочные грамматические ошибки в диалоге, как это воспримет аудитория?», «не слишком ли сложный для понимания мой персонаж?», «не слишком ли маскулинная получается женщина в моём произведении?», «как описать запах плесени, если я его ни разу не слышал?», «хочу написать романтическую книгу с трагическим концом, не нарушит ли это условные правила литературы? [о счастливых концовках в романтике]», наконец, «как подобрать местоимение для женщины, которая часть сюжета замаскирована мужчиной?». Встречаются даже серьёзные дискуссии о том, какие книги нужно читать и в каком количестве, чтобы стать писателем.

Разумеется, часть этих проблем произрастает из тех благ, которые нам подарил интернет. Возможность совершенно анонимно задать любой, даже самый глупый, вопрос и так же безнаказанно поделиться мнением всегда вызывает больший соблазн, чем осмысленная работа над произведениями, однако, по моему мнению, найдётся ещё одна причина, которая тормозит мировую литературу и вообще всякое движение мысли — изобилие комфорта, во всяком случае, в смысле экономическом и социальном. Собственно, в этом же и состоят издержки: когда настоящих проблем нет ни у общества, ни у личности, и разуму, эволюционно заточенному под их решение, не за что зацепиться, сознание делает из литературы не средство для трансляции жизненного порыва, а хобби, взамен предлагая вопросы о запахе плесени и отдельных местоимениях для женщины под маской мужчины.

Можно возразить, что мировая художественная литература по-прежнему показывает нам, например, жизнь бедных, невзгоды эмигрантов, переосмысление ключевых трагических периодов истории, и всё это будет совершенно верно, с той лишь оговоркой, что это произведения, созданные дискурсом комфорта и заточенные под вкус такого же читателя. Ситуацию эту довольно легко отследить, пробежавшись по тем же обсуждениям на Reddit или по аннотациям книг, номинированных на Пулитцеровскую премию. По-настоящему гениальные книги, хотя бы и серия упомянутой Дж. Роулинг о Гарри Поттере, получили закономерный ошеломительный отклик, хотя произошли отнюдь не от сладкой жизни.

Наша же уникальная литературная традиция столкнулась с первым соблазном, когда, как недавно выразился Вячеслав Огрызко, писатели имели возможность с писательского гонорара приобрести «жигули», из-за чего, думается, вряд ли пошли по стезе идеализма. По этой же инерции тащится и литература современной России. Вместо способа самовыражения и высвечивания проблем наше достояние становится лишь средством выгодно выделиться или полакомиться за казённый счёт. Как показывает ещё не остывшая история, властителями дум в итоге становятся те, кто бегут от всего любительского и функционерского, что мы накопили со времён Союза. Современность предоставляет слишком обильное поле для роста, в котором очень легко затеряться (и в котором и впредь будут теряться таланты), когда нам срочно нужно научиться подмечать «цветы», которые, как у Андрея Платонова, растут из глины и трещин в камне.